|
Леонид Сафронов
Пётр и Феврония
Наказан проказою муромский князь,
Хоть в бане семь раз на неделе.
Но эта зараза, как чёрная грязь,
Присохла на княжеском теле.
Сей грязи не смоешь ни коей водой.
Задумался муромский князь молодой.
Всю ночь напролёт пред иконами гнясь,
Забыв про роскошное ложе,
В глубоком смирении молится князь:
«Прости меня, Господи Боже!
За то, что Тобою мне данный народ
Делил на простой я и княжеский род».
И в чудном виденьи явилась ему
Феврония – дочь древолаза:
«О, княже, с тебя я проказу сниму
Молитвой с единого раза!
Лишь новый поспеет в полях урожай,
Ты, княже, в селенье ко мне приезжай!»
Вот едет к Февронье князь Пётр на коне,
На сердце у князя сумленье:
Болезнь неисцельна... Но вот в стороне
Уже показалось селенье.
С двора древолаза – гудение пчёл.
Задумался князь и молитву прочёл.
Крестьянская дева выходит к нему.
И в князе умолкла гордыня.
Хоть дева проста, но она по уму,
Как будто княгиней княгиня.
И гостя заводит в бревенчатый дом,
Нажитый простым крестьянским трудом.
Покрыла болящего свежей мукой
С молитвой от порчи и сглаза,
Намазала мёдом и, - словно рукой,
Снялась с его тела проказа.
Он снова, как прежде, красив и здоров, -
И дева за это не просит даров.
И молвит ей князь: «Выходи за меня,
На зависть боярыням-дурам!»
С молитвой сажает её на коня
И едут, счастливые, в Муром.
От радости оба легки, словно пух,
И конь их по свету несёт во весь дух.
И правят в согласии градом оне,
И Богу и людям на славу,
И всё б хорошо, только княжей родне
Феврония, знать, не по нраву.
Была бы Февронья боярских кровей,
Была бы любого на свете правей.
Как будто с небес залетел голубок
В голодную стаю воронью.
Все тычут княгиню то в душу, то в бок,
Клюют то и дело Февронью.
Но терпит от всех поношенье она:
От Бога ей сила терпенья дана.
Но кто-то однажды так сильно допёк
Сию молодую княгиню,
Что в ту же минуту с Февронией Пётр
Решили град Муром покинуть.
В мгновенье садятся они на коней –
Уже ни видать за спиною огней.
И только святые покинули град,
Боярский и княжеский Муром,
Вдруг с неба посыпался каменный град
С неистовым громом и гулом.
Ретивых коней и строптивых кобыл
Сей град промочил, проучил и побил.
Святых со слезами вернули назад.
Княгиней забыта обида.
И разом, как не был, закончился град,
И всё, что им было побито.
И снова в согласии правят оне
На славу России, на зависть родне.
Но годы, как птицы, по воздуху мчась,
До смерти блаженных домчались.
С княгинею князь в один день в один час,
Как свечи, пред Богом скончались.
Скончались с прощеньем в небесных очах, -
Угас на земле сей семейный очаг.
Скончались с молитвой на тихих устах,
С молитвой: «Помилуй нас, Боже!»
В дубовых гробах, словно в разных местах
Сложили их мощи… И что же?
А дальше, читатель, пошли чудеса,
Что шлют, как привет, от святых небеса.
По утру весь город вдруг стал вверху дном,
От ужаса хлопнулся наземь,
Когда обрелися во гробе одном
Княгиня Феврония с князем.
Во гробе едином лежали оне
На страх и на зависть сварливой родне.
От них исходили такие лучи,
Что очи слепили до боли.
Их самая смерть не могла разлучить,
А смертные люди - тем боле.
Ведь муж и жена есть единая плоть,
Как с райского древа скатившийся плод.
Лучинка, соломка, соринка иль нить
В гнезде, будто камень в короне,
Но чтобы в согласье семью сохранить
Молитесь Петру и Февронье.
Молитва спасает от всяких проказ.
На этом я кончу сей долгий рассказ.
|
